Через костры и пытки - Страница 19

Парацельс усмехнулся.

— Они бы ничего не смогли сделать со мной, если бы не случай. А случилось непоправимое: внезапно умер издатель Фробен. Тот самый, которого я когда-то вылечил. Он в благодарность печатал тексты моих лекций. Мгновенный удар — и все кончилось. Враги мои ухватились за это, чтобы свести счеты. Они распространили слухи, будто я уморил его своими лекарствами. Начался шум, расследование. Я сразу понял, что хорошего ждать мне не приходится. На меня могут возвести какие угодно обвинения, но как тут можно доказать, что ты не виновен? Бессмысленно.

Парацельс поднял глаза на Фриса.

— Вот, друг мой, и вся история, которая закончилась тем, что бывший профессор Базельского университета оказался на дороге в Кольмар, где добрый человек остановил карету и сделал меня своим гостем. Теперь, после того что я тебе рассказал, ты волен попросить меня из своего дома. Парацельс — опасная фигура, с ним не стоит связываться, ибо от знакомства с ним добра не будет. Поверь мне, я-то это знаю лучше, чем кто-либо.

Фрис подошел к нему, положил руку на плечо и сказал:

— Я счастлив, Теофраст Парацельс, что узнал тебя. Мой дом будет всегда твоим домом, и, если я чем-нибудь могу быть тебе полезен, рассчитывай на меня как на брата и друга.

4

Человек устало брел по дороге. Видно было, что он проделал немалый путь. А до Ганса, маленького швейцарского городка в горах Аппенцелля, надо было еще идти и идти.

Здесь, на горных дорогах, было пустынно. За день не попалось ни одной крестьянской телеги.

Человек вспомнил, как однажды он вот так же брел по дороге, усталый и измученный, и вдруг появился нежданно-негаданно словно с небес свалившийся благодетель Лоренц Фрис, милейший Фрис.

Это было четыре года назад.

— Вот так-то, доктор Парацельс, — сказал вслух путник и глубоко вздохнул.

Доктор? Он просто бродяга, бездомный, отвергнутый всеми, живущий на жалкие подаяния. Для него нигде нет больше места, и он вынужден скитаться в горных районах Аппенцелля, переходя из деревушки в деревушку, изредка врачуя крестьян.

Тогда, четыре года назад, найдя приют в доме доктора Фриса, он решил бросить кочевую жизнь, остаться навсегда в Кольмаре, заняться врачебной практикой. Но задержался там всего на полгода. Парацельс не мог смириться с невежеством, шарлатанством лиц, облаченных в докторские мантии. Он и в Кольмаре остался верен себе.

В Кольмаре о Парацельсе заговорили как об искуснейшем враче. Ему удавалось поднимать на ноги больных, которых другие врачи считали безнадежными. Популярность его росла. Однако его независимое поведение, резкие суждения о собратьях по цеху, отказ от слепого преклонения перед авторитетами пришлись по нраву далеко не всем. К тому же Парацельс занимался алхимией, усердно изучал труды восточных магов и мистиков. Человек увлекающийся, пытливый, он проявлял интерес ко всему, где, как ему казалось, можно открыть что-то новое. Он заблуждался, нередко попадал в плен суеверных представлений, терпел неудачи, но продолжал поиски. Все это и в Кольмаре дало пищу для домыслов о том, что Парацельс вступил в сношения с самим дьяволом.

Положение усугублялось тем, что в Кольмаре продолжали сохранять свои позиции католики. Они ревностно следили за тем, чтобы никто не осмеливался выступать с суждениями, шедшими вразрез с установившимися представлениями. Только каноны, освященные католической церковью, признавались действительными, любая попытка подвергнуть их пересмотру объявлялась кощунственной. Парацельсу каждую минуту могли предъявить обвинение в ереси и учинить над ним расправу.

Волей-неволей пришлось распроститься с Фрисом, добрым доктором, разделявшим его взгляды. Из Кольмара путь скитальца лежал в Эслинген, а потом Парацельс перебрался в Нюренберг, где надеялся издать свои сочинения. К тому времени он написал немало. Записывал свои наблюдения, делал выводы, высказывал собственные суждения. Он был необычайно работоспособен. Сохранились свидетельства о том, что Парацельс порой проводил за письменным столом по нескольку дней кряду, почти без сна. В Нюренберг он прибыл не с пустыми руками. В его дорожном багаже лежало несколько сот страниц сочинений.

Вначале ему улыбнулось счастье. Одну за другой ему удалось издать четыре книги. Но затем неожиданно последовало решение городского магистрата о запрещении дальнейшего печатания его произведений. Причиной тому было требование профессоров и докторов медицинского факультета Лейпцигского университета, возмутившихся сочинениями Парацельса. Они отвергли новшества Парацельса.

И тогда в отчаянии он бросил все и покинул Нюренберг. У него не осталось сил для борьбы, для того, чтобы сокрушить каменную стену косности и невежества. Он устал бороться и отправился в горы, подальше от больших городов, подальше от грязных сплетен, злобных нашептываний и клеветы.

Здесь, в горных деревушках, он находил удовлетворение в том, что мог хотя бы говорить то, что думает, не опасаясь доносов и преследований. Парацельс мог откровенно высказывать свои взгляды, в беседах с крестьянами утверждать, что «католическая церковь грабит народ, используя его даяния на роскошь и пышность, а бедные не получают тех даяний, которыми церковь должна была бы их поить и кормить».

Он осуждал и протестантские церкви, которые, выступив против католицизма, не пошли дальше громогласных деклараций о христианском братстве и равенстве. Протестанты не сделали ничего для облегчения жизни простых людей. Изменились лишь формы духовного закрепощения масс, так и оставшихся в плену духовного рабства: на смену рабству по набожности пришло рабство по убеждению…