Через костры и пытки - Страница 28

Стремительно бегут годы. И вот уже постаревший на пятнадцать лет нотариус Сервет поучает стоящего перед ним сына:

— Я хочу, чтобы мой сын пошел по стопам предков, по стопам своего отца. Я хочу, чтобы ты стал знаменитым законником…

Год 1528-й. Тулуза. Франция. Черноволосый юноша, в жилах которого течет испанская кровь, выполняя волю отца, постигает в Тулузском университете юридические науки. Он пытлив, старателен, упорен. Именитые профессора обращают внимание на его усердие, прочат ему успех на поприще юриспруденции, и никому из них не приходит в голову, что этот путь совершенно не влечет его. Он, примерный сын, лишь выполняет волю отца.

А интересы его находились далеко за пределами скучной, сухой дисциплины, выхолощенной университетскими профессорами.

Европа в те годы переживала бурное время. Изнывавший под властью феодалов народ поднялся на борьбу против угнетателей.

Вместе с феодализмом пошатнулось могущество римской церкви, которая защищала устои феодального строя.

Выступая против засилья католической церкви, против злоупотреблений ее служителей, их ненасытной жажды обогащения, люди не отказывались от религии, от веры в бога. Они не могли представить себе жизнь без веры и требовали создания новой церкви. Они обращались к первым векам христианства, когда еще не были возведены роскошные храмы, не было разжиревших служителей культа, сделавших религию средством личного обогащения, когда не было папы римского, провозглашенного наместником Христа на земле, а все верующие были равны перед богом. Правда, и католическая церковь проповедовала равенство всех людей перед богом. Но в жизни все оказывалось по-иному. В мире были богатые и бедные, утопавшие в роскоши феодалы и гнувшие на них спину крестьяне. Какое уж тут равенство?!

Восстановление принципов раннего христианства, которое якобы на деле провозгласило равенство людей, стало религиозной программой протестантизма.

Удивительно ли, что в те годы, когда развернулась во всю ширь реформация, когда достигла высшей точки борьба между протестантами и католиками, умы молодежи, как никогда, волновали религиозные вопросы? Они дискутировались в университетских стенах, вызывали страстные споры после занятий. Не миновали они и пылкого испанца Мигеля Сервета.

Кто же прав в спорах католиков и протестантов? Справедливо ли нападают на католическую церковь те, кто критикуют ее за отступление от истинного христианства? Для того чтобы разобраться в этом, Сервет обращается к книгам, изучает историю христианства, историю римской церкви, читает священное писание — Библию. Ведь в спорах, которые вели между собой католики и протестанты, и те и другие ссылались прежде всего на Библию, в их представлении богодухновенную книгу, то есть продиктованную самим господом богом.

Когда протестанты обвинили католиков в отступлении от первоначального христианства, они отыскивали в Библии строчки, которые будто бы свидетельствовали о забвении римской церковью основных христианских принципов. Выступая против протестантов, католические богословы тоже ссылались на священное писание и находили в нем тексты, которые оправдывали католицизм.

Секрет был весьма прост. Библия писалась многими авторами на протяжении многих лет. В ней нашли отражение разные периоды истории человеческого общества. И естественно, в ней можно было найти обоснование самым различным взглядам и действиям.

Но для Мигеля Сервета в ту пору священное писание было богодухновенным, неземным. Ему и в голову не могло прийти, что Библия — творение человеческое, а не божественное, что она может содержать в себе противоречивые суждения по одним и тем же вопросам. Об этом и мысли не было.

Перед Серветом стоял один вопрос: кто прав? Правы католические теологи, защищавшие учение и деяния римской церкви, или протестанты, развенчивавшие католиков?

Тщательно изучая Библию, он пришел к совершенно неожиданному для себя открытию. Чем больше он вчитывался в тексты священного писания, тем отчетливее видел, что все, чему он верил раньше, улетучивается как дым. Он боялся признаться себе в том, что теряет веру в богодухновенность Библии, в незыблемость ее догматов. Это страшило его. Ведь таяла вера в те святыни, которые внушались ему буквально с колыбели.

Нет, не может быть, чтобы священная книга содержала столько противоречий. Но если она — плод человеческого творчества, то почему ее следует воспринимать как непогрешимую в каждой строке, каждом слове? Разве людям не свойственно ошибаться?

Сомнения одолевали юношу, терзали его сердце. Что делать? Как поступить? Ведь он верный католик, обязанный быть твердым в своей вере. Умолчать о своих сомнениях? Пойти против своей совести? Нет, этого он сделать не мог.

Он всей душой был на стороне протестантов, выступивших против католической церкви, на стороне Мартина Лютера, Цвингли и других церковных реформаторов. Он был на их стороне, но быть с ними не мог, потому что видел, что и они заблуждаются. Сервет решил публично высказать все, что думал, честно, правдиво и откровенно.

3

…Он чувствует, как алебардщик подталкивает его в спину: «Шевелись быстрей!» Как они торопятся совершить казнь, чтобы заставить его замолчать навеки. Но разве можно уничтожить идеи, которые уже обрели свою, независимую жизнь?

Всплывает в памяти год 1531-й. Германия. Сюда он приехал, покинув стены Тулузского университета, так и не выполнив воли отца. Здесь он закончил и опубликовал свой первый научный трактат — «Об ошибках учения о троице». Сервет и не предполагал, какой переполох он вызовет среди служителей церкви. Богословы с ужасом брали его в руки. Подумать только, автор книги, дерзкий юнец, замахнулся на святая святых христианской религии — догмат о святой троице!