Через костры и пытки - Страница 56

Кампанелла писал:

Огромный пестрый зверь — простой народ.
Своих не зная сил, беспрекословно
Знай тянет гири, тащит камни, бревна —
Его же мальчик слабенький ведет.
Один удар — и мальчик упадет,
Но робок зверь, он служит полюбовно, —
А сам как страшен тем, кто суесловно
Его морочит, мысли в нем гнетет!
Как не дивиться! Сам себя он мучит
Войной, тюрьмой за грош себя казнит,
А этот грош король же и получит.

Но вот начались допросы. Два трибунала вели дело Кампанеллы. Светский обвинял его в политических преступлениях, церковный — в ереси.

Он отрицал свою вину.

Тогда начались пытки. Его пытали, вздымая на дыбу, перетирали тело веревками, бросали в «крокодилью яму», темный, сырой подвал со зловонной грязью, доходившей до колен.

Узник стоял, прикованный цепью к каменной стене. Ноги сводило судорогой. Тело коченело. Он падал от усталости. С трудом поднимался и снова падал. Ему не давали спать, морили голодом. Но надежды на то, что пытки сломят его, заставят признать свою вину, оказались тщетными. Кампанелла выдержал испытания.

Во всех испытаниях Кампанеллу поддерживала мечта о свободе, которой он так жаждал. Чтобы выиграть время, отсрочить день вынесения приговора, Кампанелла симулировал сумасшествие. Тюремщики прибегли к еще более изощренным пыткам, чтобы разоблачить симуляцию, но ничего не добились. И тогда за дело взялся сам прокурор Калабрии.

Санчес де Луна. Он слыл человеком настойчивым. Уж если ему надо добиться признаний, он непременно добьется. Он применял страшные пытки, способные развязать язык даже самым убежденным молчальникам.

— Ну что же, Кампанелла, ты до конца намерен упорствовать? — спросил он во время одного из допросов.

Кампанелла пожал плечами.

— Мне жаль тебя, ибо ты человек. Но в моем сердце нет жалости к заговорщикам против короля. Ты еще можешь избежать неприятностей, если сознаешься во всем. А если нет, тебя ждут трудные испытания.

Испытания? Они уже не были страшны. Ведь он испытал все, что можно испытать. Что же еще надумал Санчес де Луна?

— Ты слышал когда-нибудь, Кампанелла, о «велье»? Ах, не слышал? Ну что ж, ты узнаешь сегодня, что это такое. Подумай еще раз, стоит ли подвергать себя этой пытке. Все равно рано или поздно ты сознаешься во всем. Ты думаешь, что мы хоть на йоту поверили тебе, признали тебя безумным? Мне на своем веку довелось повидать немало подобных притворщиков, прикидывавшихся потерявшими рассудок. Но я заставлял их отказаться от этой затеи. Заставлю и тебя.

Кампанелла, не слушая его, бормотал про себя что-то бессвязное. Санчес де Луна выждал немного, а потом сказал:

— Ну что же, пеняй на себя, Кампанелла. Я предупредил тебя. Конгрегация Святой службы дала разрешение применить к тебе «велью».

Это была пытка, которую почти никто не выдерживал. Человеку связывали руки и сажали на треножник с острием. Веревку подтягивали и опускали, острие со всей силой вонзалось в тело. Дикая боль, струившаяся из раны кровь — и так в течение сорока часов.

Сменялись уставшие палачи, а их жертва, истекавшая кровью, испытывавшая неописуемые страдания, теряла счет времени. Издевательски звучало само название этой изощренной пытки — «велья», то есть бодрствование.

Инквизиторы требовали, чтобы он прекратил симулировать сумасшествие, обещая тотчас же прекратить пытку. От него требовали покаяния. Он потерял сознание, но каяться не стал.

Когда Кампанеллу принесли в камеру после «вельи», к нему пожаловал Санчес де Луна.

— Если ты не одумаешься, тебе придется еще многое вынести. У тебя есть время для раздумий.

У Кампанеллы не было сил ответить ему. Он только отрицательно покачал головой.

А во дворе тюрьмы все еще совершались казни заговорщиков. Одного за другим приводили их к виселице. Кампанелле передавали имена казненных. Изо дня в день он ждал своей очереди. Смерти он уже не боялся. По сравнению с теми чудовищными пытками, которые он перенес, смерть казалась благом.

Санчес де Луна решил добиться своего во что бы то ни стало. Снова «крокодилья яма», семь дней в этой яме, откуда Кампанеллу вынесли на руках. Он уже не мог ходить. Потом ему опять перетирали тело веревками так, что лопалась кожа, глубокие раны источали кровь.

Четыре года продолжалось следствие. Четыре года продолжались пытки.

Тюремщики пытались доказать, что Кампанелла симулирует сумасшествие. Без этого инквизиция не могла вынести ему приговор. Что взять с человека, повредившегося в уме, не ведающего, что говорит и творит. Но, выдержав пытки и выведя из себя своих мучителей, Кампанелла так и не выдал своего притворства.

Его снова бросили в камеру. Тюремщики говорили ему, что будут держать его бесконечно и без приговора. Все в их власти. И они могут заживо похоронить его в каменном мешке Кастель Нуово.

Неужели он более никогда не покинет тюрьмы? Неужели ему суждено навсегда забыть о свободе, мыслями о которой он жил все это время? Это была духовная пытка, которая столь же жестока, как пытка физическая. Но дух Кампанеллы был поистине неукротим. В самые трудные годы заключения Кампанелла начал писать свое бессмертное творение — «Город Солнца».

Состояние Кампанеллы было очень тяжелым. После пыток у него начался жар. Тюремный врач определил, что начинается гангрена, и покинул камеру, безнадежно махнув рукой.

Смерти Кампанеллы ожидали со дня на день. Тюремщики то и дело заглядывали в глазок, присматриваясь, шевелится узник или нет. А силы покидали заключенного. Он не мог даже самостоятельно сделать глоток воды.